Древний город Лод (Лидда) имеет глубокую историю. В новозаветные времена здесь проповедовали св. апостолы Петр и Иоанн. Апостол Петр исцелили здесь человека по имени Эней.
Случилось, что Петр, обходя всех, пришел и к святым, живущим в Лидде. Там нашел он одного человека, именем Энея, который восемь уже лет лежал в постели в расслаблении. Петр сказал ему: Эней! исцеляет тебя Иисус Христос; встань с постели твоей. И он тотчас встал. И видели его все, живущие в Лидде и в Сароне, которые и обратились к Господу.(Деян. 9:31-35)
Во времена раннего христианства судьба города связана с именем великомученика Георгия Победоносца († 303). Здесь прошли его детство и юношеские годы, там продолжала жить его мать.. В царствование императора Константина (306-337) в городе был воздвигнут храм в честь св. вмч. Георгия. Ко времени освящения храма в Лидду были перенесены из Рамлы (Палестина) нетленные мощи святого Георгия. Событие это произошло 3 (16) ноября.
Согласно описанию паломника Иоанна Фоки (1185), верхняя плита гробницы великомученика Георгия находилась в алтаре под святым престолом. Он рассказывает, что когда латинский епископ решил поднять плиту, то обнаружил под ней вход в пещеру с подлинной гробницей Георгия. Однако открыть ее не удалось, т. к. оттуда вырвалось пламя и опалило посланных епископом слуг.
Преподобный Иоанникий родился в Вифинии (терр.совр.Турции) в 752 г. С детства любовь к Богу и молитва всецело овладели его душой. Когда пришло время идти на военную службу, он стал храбрым воином. Не раз император награждал его за честное выполнение долга. Но военная служба тяготила его, душа Преподобного жаждала иных подвигов и уединения. И Господь призвал Своего раба на служение. Иоанникий был воспитан в иконоборческой среде, однако спустя несколько лет после восстановления иконопочитания (787) он благодаря чудесной встрече с неким старцем раскаялся и обратился к Православию.
Отрекаясь от мира, преподобный Иоанникий сначала два года прожил в монастыре, привыкая к иноческому послушанию, к монашеским уставам и правилам. После этого он удалился в пустыню, где три года пробыл в глубоком уединении; лишь раз в месяц пастух приносил ему немного хлеба и воды. День и ночь проводил подвижник в молитвах и пении псалмов. После каждого стиха преподобный Иоанникий творил молитву, которую в несколько измененном виде хранит Православная Церковь до сих пор: "Упование мое Отец, прибежище мое Христос, покров мой Дух Святой". И только через 12 лет подвижнической жизни отшельник принял монашеский постриг, после чего три года провел в затворе, опутанный веригами.
Как-то встретил Иоанникий несколько воинов, с которыми некогда служил и был дружен. Один из них, узнав его, плакал от радости и вспоминал об их прежнеи житии, о боях, о почестях, каких Иоанникий удостоился получить от царя и удивлялся, почему, всё сие оставив, Иоанникий нашёл лучшим жить в нищете. Когда же сей воин обратился к другим, желая рассказать им об Иоанникии, тот незаметно ушел от них и удалился в горы.
Св. Иоанникий, по милости Божией, стяжал дар пророчества, во время молитвы поднимался над землей, однажды перешел разлившуюся в половодье реку. Святой мог сам становиться невидимым для людей и делать невидимыми других: так, однажды он вывел из темницы пленных греков на глазах у многочисленной стражи. Яд и огонь, которыми хотели его уничтожить завистники, не причиняли ему вреда, и хищные звери не трогали его.
Юношей, оставив родительский дом, он ушел в дремучие леса около с. Ёлнати и принял на себя подвиг юродства Христа ради. Когда его нашли в лесу и привели в село, святой стал помогать жителям в самых трудных работах, плату не брал. Зимой и летом ходил босой, в одной льняной рубахе, так что кожа его почернела и от поста иссохла. Неразумные люди нередко били его, но блаженный кротко переносил все оскорбления и насмешки. Переселившись в г. Юрьевец Поволжский, Симон на папертях многочисленных юрьевецких церквей возносил горячие молитвы ко Господу. За подвиг самоотречения блаженный получил от Господа дары прозорливости и чудотворения: по его молитвам утих сильный пожар в городе, исцелился священник, спасся от потопления в Волге некий горожанин. Как-то пришел блаженный Симон в дом воеводы, который, не зная о его подвигах, в порыве гнева приказал бить святого, после чего св. Симон тяжко заболел и, причастившись перед смертью Святых Христовых Тайн, мирно отошел ко Господу. Воевода в своем согрешении раскаялся, а на погребение святого собрался весь город. Мощи св. Симона упокоены в Богоявленском храме Юрьевца.
«Весть об избрании меня в патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: Плач, и стон, и горе, и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль (Иез. 2, 10; 3, 1). Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжелую годину! Подобно древнему вождю еврейского народа, пророку Моисею, и мне придется говорить ко Господу: для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка... Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня (Чис. 11, 11—14). Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них во вся дни».
Тогда немногие поняли, что это были пророческие слова. Понятно это стало чуть позже, в тюрьмах, ссылках, на краю поспешно вырытых могил, возле оскверненных мощей, разрушенных алтарей, трупов замученных за православную веру братьев и сестер. Все кровавые ужасы преступлений новой власти рухнули на его плечи. Но они так и не посмели ни убить Святейшего Патриарха, ни подвергнуть его пыткам. Год его держали под стражей в Донском монастыре. Там святитель Тихон понял: тщетны надежды на скорое крушение кровавого режима. Эту жестокую власть Правосудный Господь на многие десятилетия попустил многогрешному русскому народу. И Предстоятелю распятой Церкви Российской оставалось одно: в безбожном государстве любой ценой сохранить хотя бы малый остров благодати, где люди могли бы молиться, приобщаться Животворящих Христовых Таин и спасаться для вечности.
Но не покидала патриарха Тихона вера в свой народ и надежда на его возрождение:
«Верим, что как быстро было падение народа русского, развращаемого много лет несвойственными нашей христианской стране жизнью и учениями, так же пламенно и чисто будет раскаяние его».
Галактион и Епистимия были супругами. Однако, при вступлении в брак они решили, что это будет девственный брак, и разошлись по монастырям, чтобы посвятить себя иноческой жизни. Через 3 дня они раздали имущество бедным и скрылись на горе Публион, где было два тайных монастыря, мужской и женский. Насельники обоих монастырей были стары и немощны, поэтому новые иноки взяли на себя всю физическую работу. Шесть лет прошло в трудах, посте и молитве. Но вот, однажды Епистимии было во сне видение: они с Галактионом стоят в дивном дворце перед Светлым Царем, и Царь подает им золотые венцы. Это было предвестием скорой мученической кончины.
Вскоре вновь усилились преследования христиан. В монастырь был послан отряд воинов. Все успели укрыться в горах, но Галактион не захотел бежать и остался в келье, читая Священное Писание. Когда Епистимия увидела, что воины ведут связанного Галактиона, она стала умолять игумению отпустить ее, потому что хотела принять муки за Христа вместе со своим обручником. Свв. Галактион и Епистимия перенесли тяжелейшие пытки, молясь и прославляя Христа. С Епистимии совлекли одежды и, желая скрыть свою девственную наготу, она воззвала ко Господу, и мучители ослепли. Затем по молитве святой они прозрели, и 53 человека уверовали во Христа. Свв.мученики переносили пытки с именем Бога на устах, и поэтому правитель велел отрезать им языки. Наконец их обезглавили. Свидетелем мученической кончины Галактиона и Епистимии был их слуга Евтолмий. Он собрал мощи святых в сосуд и предал погребению. Он же написал в назидание современникам и потомкам их житие. В память свв. Галактиона и Епистимии на склоне горы был построен скит, к которому ведет выложенная камнями тропа.
Еще будучи совсем юношей, он ответил родителям на уговоры не изнурять себя постом:
"Много я, любезные родители, читал священных книг, но нигде не находил, чтобы сами родители советовали своим детям что либо дурное, как вы мне советуете. Не дороже ли всего для нас Царство Небесное? Но не пища и питие введут нас туда, а пост и молитва".
Изумились родители разуму юноши и предоставили ему полную свободу жить по своему желанию. По смерти родителей, раздав имущество бедным и приняв постриг, он поставил себе келью в глухой чаще и проводил время в трудах и молитве; постился, носил суровую одежду и вериги (власяница Преподобного весит 18 фунтов, а вериги - 8; 1 фунт = 450 г). Дар прозрения и чудеса прославили отшельника и привлекли к нему многих желавших подвизаться с ним. Так появился Хутынский монастырь (10 км от Новгорода). Многочисленные чудеса при гробе святого стали основанием для его прославления. Около 1452 г. были обретены его нетленные мощи.
С 1924 по 1937 гг. владыка Никита подвергался арестам четыре раза. Обвинения были различные: в связях с «белочехами», в совершении богослужения без патента, в поминовении Патриарха Тихона. В 1927 году епископ Никита, очевидно, за несогласие с позицией митрополита Сергия (Страгородского) после выхода его «Декларации», в возрасте 51 года был уволен на покой.
С этого времени начались его скитания, бездомная жизнь, которая продолжалась до мученической кончины. Духовные дети помогали владыке материально, но все, что ему давали, он раздавал нуждающимся, зарабатывая себе на жизнь сбором утильсырья. Он стал нищим, который благотворил нуждающимся. Однажды он ответил на недоумение одного из жертвователей: «Вы видели и знаете, что имеете дело с человеком, который страдает за свои убеждения и не мирится с... жизнью, полной обмана, предательства и пошлости... Да не подумайте вы, что мое ремесло – попрошайничанье. Ваши жертвы переданы мною неимущим бедным людям, и они всегда могут вам о том засвидетельствовать. Данное вами через нас взаим – дано Богу, Который в свое время и возвратит вам, ибо ничто у Него не пропадает».
С 1930 по 1933 г. он отбывал заключение на строительстве Днепрогэса, где работал конюхом и сторожем. После освобождения и до последнего ареста Владыка тайно служил в храмах Орехово-Зуева. С 1935 г. находился в розыске, в 1936-1937 гг., скрывая своё происхождение, ночевал в милицейских казармах у одного приютившего его милиционера, который проникся к бездомному необъяснимым для него самого сочувствием и иногда даже поил чаем. Владыка голодал постоянно.
В октябре 1937 года епископ Никита был выслежен и арестован в четвёртый раз. На окошко кладбищенской церкви, около которой его арестовали, он незаметно положил бумажник со своими настоящими документами (последние два года владыка жил под вымышленной фамилией Макаров. Документы на эту фамилию ему достались от одного заключённого). Местные жители нашли бумажник с документами владыки и принесли в отделение милиции, что чрезвычайно усугубило его положение, так как в документах указывалось, что он епископ.
Кроме документов, в бумажнике находились восемь облигаций, иголка, нитки, ножницы и зашитый в матерчатый лоскуток пятирублевый золотой. Это было всё имущество епископа Никиты. Владыку препроводили в Москву в Таганскую тюрьму. Свидетелями по его делу проходили священники: один из Орехово-Зуева, а другой из Загорска. Они характеризовали святителя как «монархиста и революционера, клевещущего на советскую власть». 6 (19 н. ст.) ноября 1937 года епископ Никита был расстрелян на полигоне Н. К. В. Д. в Бутово.
Один из самых выдающихся иерархов в истории Русской Православной Церкви, особой духовной силы человека, посланного Господом в эпоху гонений, как образец твёрдости в исповедании веры.
15 лет батюшка прослужил в священническом сане. Неожиданная смерть маленькой дочери, мучительно умиравшей от проглоченной иглы, вслед за тем и — жены, не пережившей горя, подвигла 38-летнего отца Константина в 1902 году принять монашество. Святой праведный Иоанн Кронштадтский перед смертью просил, чтобы его отпевал молодой епископ Кирилл, которого он знал по служению его в Кронштадте.
Во время февральских событий 1917 года митр. Кирилл предупреждал с амвона: «Если не удержимся над своим прошлым, то напишем такую страницу своей истории, которую следующие поколения будут читать с краской стыда на лице, готовы будут вырвать её, но нет таких ножниц, которыми можно было бы вырезать что-либо из памяти истории».
По завещанию Святейшего Патриарха Тихона митр. Кирилл был назначен первым кандидатом на должность Патриаршего Местоблюстителя, но его отправляют в очередную ссылку. В 1926 г. у епископата возникла мысль о тайном избрании Патриарха. Под актом избрания митрополита Кирилла, у которого истекал срок ссылки, было собрано 72 архиерейские подписи, за митрополита Сергия (Страгородского) всего одна. Но ГПУ стали известны результаты голосования и было заявлено, что митр. Кирилл сможет занять Патриарший Престол только с условием, что станет следовать указаниям ГПУ, на что Владыка ответил печально известному чиновнику этого ведомства – Тучкову: «Евгений Алексеевич, вы — не пушка, а я — не снаряд, при помощи которого вы надеетесь уничтожить Русскую Церковь».
До конца жизни Владыка пытался убедить митр. Сергия сойти с пагубного пути компромиссов. В одном из писем 1929 г. святитель написал: «Совершённую им (м. Сергием) подмену власти, конечно, нельзя назвать отпадением от Церкви, но это есть, несомненно, тягчайший грех падения. Совершителей греха я не назову безблагодатными, но участвовать с ними в причащении не стану и других не благословляю, так как у меня нет другого способа к обличению согрешающего брата».
А также в письме 1934 г. владыка писал о «тех, кто хорошо понимает существующую в сергианстве неправду, ... своим непротивлением ей обнаруживает преступное равнодушие к поруганию Церкви».
После освобождения Владыка приехал в Москву и явился в Патриархию. Страж преградил ему вход, но высокий, когда-то могучий митрополит, отстранив его, шагнул в кабинет митр. Сергия. Через несколько мгновений он оттуда вышел; видимо, ему всё стало ясно. Это была их последняя встреча
7 (20 н. ст.) ноября 1937 года святитель был расстрелян.
