В Древней Руси многие песнопения, особенно неизменяемые, обиходные, пелись по памяти. Сложные же песнопения (как правило, праздничные стихиры) записывались специальными знаками — знаменами, или крюками. Славянскому слову «знаменный» в русском языке соответствует прилагательное «знаковый», или «письменный», так как «знамя» означает «знак» (в данном случае — символ нотации). Таким образом, правильным литературным переводом слова «знаменный» будет «нотированный».
Со временем, когда большинство песнопений, существовавших в устной традиции, уже были записаны, значение термина изменилось. Теперь мы понимаем под «знаменным» не просто круг песнопений, записанных особой нотацией, но особую мелодическую систему со своими законами и традициями, уходящими вглубь веков. Тем не менее знаменное пение всегда оставалось и остается «книжным» пением, опирающимся на нотированную книгу.
Не все знают, что знаменный и киевский распев — ближайшие «родственники». Скорее всего, знаменный распев пришел к нам из Византии через Болгарию. Вначале древнее византийское пение распространилось среди балканских народов, вероятно, претерпело некоторые изменения, связанные с влиянием национальных музыкальных традиций, а затем, с принятием христианства, было принято и на Руси. Это пение мы будем называть «старым распевом».
После просвещения нашей земли Святым Крещением в сообщениях летописей появляются известия о двух мощных культурных и религиозных центрах Руси: Киеве и Великом Новгороде. С ними, конечно, связана и последующая история древнерусского церковного пения. Киев изначально был колыбелью русской богослужебной традиции, Новгород же во многом не уступал по своему значению тогдашней столице Руси. После разорения Киева татарами Новгород приобрел особое значение в формировании северно-русского богослужебного уклада. Именно в Новгороде зарождается московская певческая школа, в которой обучались будущие мастера церковного пения.
О старом распеве, зафиксированном в наших древнейших письменных памятниках, можно сказать, что он был проще, чем произошедшие от него впоследствии знаменный и киевский.
И в знаменном, и в киевском распевах мелодика постоянно разрасталась, добавлялись все новые украшения, мелизматические вставки — лица и фиты. Старый распев отличался от поздних распевов и по нотации. Реформа, произошедшая в XV в., определила новую форму записи церковных напевов. Дореформенная (или как её иногда называют, «домонгольская») нотация довольно быстро вышла из употребления и была забыта. С этим обстоятельством связана сложность расшифровки песнопений старого распева.
Условное разделение на две ветви «знаменную» и «киевскую» можно отнести ко времени разделения единой Русской Церкви на две Митрополии, т. е. к середине XV в., или, возможно, предшествующим десятилетиям. В конце XVII в. киевское и знаменное осмогласия выглядят как местные варианты одного и того же распева.
Все же и в киевском, и в знаменном осмогласиях в поздний период становятся заметными некоторые отличительные черты. По всей видимости, это связано с заимствованиями некоторых элементов из народной музыки.
При всех различиях, которые отличают знаменный и киевский распевы, можно сказать, что это традиции равные не только по чести, но и по своему музыкальному достоинству. Нужно, однако, отметить, что сказанное относится именно к части осмогласия. Дело в том, что обиходные (неизменяемые) песнопения киевского распева в первой половине XVII в. претерпели серьезные изменения. Среди характерных новых черт назовем привнесение «куплетной» формы, упрощение старинных мелодий, введение излишних многократных повторений текста, ранее отсутствовавших в киевском распеве. Именно такие поздние редакции мы сегодня знаем под именем «киевских». Необходимо отличать поздние «киевские» песнопения от более древних, восходящих к старому знаменному распеву.
Принятые церковные распевы были не механически усвоены русским народом. Одаренный большими музыкальными способностями, он церковные напевы, принесенные из греческой и болгарской Церквей, переработал в духе национальном. У каждого народа есть свои национальные излюбленные мелодии и свое техническое построение их. Сохраняя основные черты принятых распевов, русский народ развил, дополнил их своими родными звуками, обогатил их, усовершенствовал и составил на основе их великое множество церковных песнопений. Что русское церковное пение и народное бытовое пение имеют много сходного в построении мелодии, это всякому исследователю видно сразу, хотя бы по одним и тем же общим приемам построения: смена голосов, чередование двух поющих сторон, запевание интересной мелодии одним голосом, присоединение к ней подголосков и потом продолжение ее всем хором.
Эти приемы церковного и народного бытового пения как нельзя лучше подошли к требованиям церковного Устава о пении с канонархом, с головщиком, пении ипакои, антифонном пении.
Знаменный распев не только во всем соответствует предписаниям церковного Устава, но во многом объясняет, дополняет и развивает его. Например, только из знаменного распева мы знаем, как следует исполнять псалом 103-й на великой вечерне и как петь кафизмы на воскресной утрени. Музыкальный талант всего русского народа удивительно искусно соединил мелодию знаменного распева с текстом. Мелодические строки этого распева обычно совпадают с текстовыми, и мелодия всегда подчиняется тексту. В текстах исторически повествовательных, например, в стихирах, ирмосах, мелодия приближается к речитативу; в песнопениях покаянного характера, например, «На реках Вавилонских…», мелодия движется на низких нотах в объеме трех–четырех звуков; там, где выражается величие и восторг души, например, в стихирах Пасхи, мелодия стремится вверх и требует ускоренного движения.
Знаменный распев никогда не стремится преобладать над текстом, напротив, он стремится быть фоном, средством к усилению мысли текста. Это — важнейшая отличительная черта знаменного распева. Примерами могут служить всем известные напевы: «Се Жених грядет в полунощи…». «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный…», «Да молчит всякая плоть человеча…» В этих песнопениях мелодия целиком устремлена на текст, сама же отходит на задний план, приковывая мысль и сердца слушателей только к тексту.
Вообще знаменные мелодии по простоте, серьезности, строгости, правдивости чувства, отсутствию пустого сентиментализма, по соответствию с церковным Уставом отвечают всем требованиям, предъявляемым церковному пению. Знаменное пение будит мысль и зажигает сердце огнем веры.
Знаменный распев преимущественно развивался на Севере России и сохранил через все века свою чистоту и строгость. Другая большая ветвь нашего национального церковного распева — киевский распев, под влиянием длительной борьбы Киевской Руси за веру и национальность, ослабил свою прежнюю чистоту и строгость, не сохранил в полном объеме того богатства мелодий, какое имеется в знаменном распеве, но приобрел задушевный, лирический характер.
Православные верующие в нашей стране всегда любили и ценили знаменный и киевский распевы. Во все века от начала христианства на Руси и до наших дней церковные напевы стихир, тропарей, ирмосов, великопостные, на Страстной седмице и пасхальные песнопения воспитывали в наших предках уважение и любовь к Церкви и передавались из рода в род, несмотря на все бури и натиски.
Русский народ создал великолепные храмы, украсил их изумительной иконописью, художественной утварью, облачением, и он же создал свое православное, церковное пение. Древние храмы, утварь, облачение, иконопись являются нашей национальной гордостью и находятся под охраной государства. Такой же национальной гордостью являются коренные вековые знаменный и киевский распевы. Обязанность бережно охранять их лежит на всех православно верующих. Нельзя выбрасывать за борт свое древнее священное пение как устарелое и теперь ненужное. В нем отразилось все, что дано русскому народу христианством, что прошло через мысль и сердца многих поколений русских людей, что легло одним из краеугольных камней в наше богослужение. Знаменный и киевский распевы созданы возвышенными мыслями и чувствами наших предков; звуки этих распевов и теперь возвышают нашу душу. Они — не умирающие распевы, а вечно живущие с народом, они — источники воды живой для музыкального церковного вдохновения.
Бережное, любовное отношение наших предков к древнерусскому церковному пению должно быть нам добрым примером. Ведь мы имеем дело не просто с «музыкальным стилем», но с важнейшей частью нашего церковного Предания.
Будем и мы питать наши души чистыми водами этого источника, стремясь достигнуть в ту меру христианского совершенства, которой обладали наши благочестивые предки.
Источник 2: https://pravoslavie.ru/39538.html